Мне почти тридцать пять, и я давно не верю ни в Деда Мороза, ни в магию. Но то, что случилось со мной в этот Новый год, иначе как чудом не назовешь.
Каждый раз, когда у меня чесались руки бросить эту чертову елку прямо посреди улицы, я вспоминала жалобные глаза Макса и его тоскливое: «Как не будет елки?..». Конечно, если бы не сын, я бы свое желание осуществила.
Ну, какой прок в дурацкой традиции украшать мертвое дерево, об которое ты будешь спотыкаться почти месяц, а коты — давиться иголками? Про усатых — это отдельная история, между прочим. В прошлом году выяснилось, что те мыши, которые плачут, давятся, но продолжаю жрать кактусы, — наших котиков двоюродные братья.
Шесть дней Мурзика и Ждинджера тошнило хвоей пополам с фиолетовым дождиком, а на седьмой я, несмотря на яростные протесты Макса, отправила елку на историческую родину — на улицу то есть. И в этом году, несмотря на горький опыт, вновь повелась на жалобное: «Мам, ну, пожалуйста…»
— Девушка! — услышала окрик сзади и обернулась.
— Вы мне?
— Да. Давайте я помогу, — передо мной стоял незнакомый парень и улыбался так, что все мои внутренние органы пониже живота вдруг скрутились в тугой узел и начали тоненько попискивать.
— Спасибо, сама… — начала, было, песню сильной и независимой, но тут незнакомец, даже не дослушав меня, взял ель и легко, словно пушинку, взвалил себе на плечо.
— Показывайте, куда идти.
— Прямо, — махнула я рукой. — Вы знаете, я сынишку учу ни с кем на улицах не разговаривать. А тут сама незнакомого мужчину в дом приведу.
— Меня Геннадий зовут, — улыбнулся он. — А вас?
— Анна.
— Ну вот и познакомились. Тем более я никакой не маньяк, а обычный мужчина, который шел в магазин и, увидев девушку, волочащую сто килограммовое дерево, не смог не помочь. Можете сыну ставить меня в пример.
— Да уж, — хихикнула я и, не зная, как продолжить разговор, брякнула: — А зачем вы в магазин-то шли?
— О, у меня целый список, — свободной рукой Геннадий достал из кармана вырванный из блокнота лист, исписанный аккуратным женским почерком. — Семья готовится к празднику. А я в роли курьера, водителя и — вот сейчас, например, — носильщика.
«Эх, — тоскливо подумала я. — Ну почему все симпатичные и воспитанные мужики женаты? Негде и разгуляться матери одиночке с шестилетним сыном и двумя прожорливыми котами».
— А вы предпочитаете живую ель? — спросил мой спутник. — Сейчас все больше по искусственным.
— Я с удовольствием купила бы искусственную, — вздохнула. — Но дома меня ждет маленький сынишка, который готов был даже отказаться от всех подарков, лишь бы мы поставили елку. Он даже Деду Морозу так в письме написал: не надо, мол, ничего, уговори только маму елочку купить.
— Понятно, — кивнул мужчина и хитро покосился на меня. — А вы о чем Деду Морозу написали?
Я подумала: «Э, нет, о таком первому встречному не рассказывают».
А потом вдруг решила: почему бы и нет? Ведь, в конце концов, случайный знакомый — это как попутчик в поезде, ему можно все рассказать. Тем более что этот экземпляр сто процентов глубоко и счастливо женат.
— О мужчине, — вздохнула я. — Таком, на чье плечо можно было бы опереться, чтобы любил меня и ребенка. И чтобы на работу хоть иногда ходил, а не протирал штаны на диване, как мой бывший муж.
— Ясно, — Геннадий, казалось, смутился от такой откровенности.
— Пришли, — сообщила я.
Радости Макса не было предела, когда он увидел живую ель. Вместе с сыном мы украсили ее — правда, не без труда. В который раз я задумалась о том, кто придумал наряжать игрушками дерево, предназначенное вовсе даже не для наряжания, а максимум для того, чтобы посыпать хвоей дороги перед траурной процессией.
Три ряда нижних веток были так тяжелы, что падали безо всяких украшений, а верхушка оказалась такой хлипкой, что на ней не то что стеклянная звезда, даже снежинка из папье-маше едва держалась.
— Только увижу, что кто-то из вас подходит к елке — хвосты оторву, — пригрозила я Мурзику и Джинджеру.
Этот Новый год мы с Максом решили отмечать дома. Налопались мандаринов, выпили по бокалу детского шампанского и потом долго стояли на балконе, любуясь салютами. А когда сынишка заснул, и я принялась убирать со стола, в дверь позвонили.
— Едва праздник наступил, уже все за сладостями ринулись, — пробурчала я и, взяв со стола вазу с конфетами, пошла открывать.
Но на пороге стоял Геннадий!
— Ты что тут делаешь? — испуганно выдавила я, неожиданно перейдя на «ты». После того, как неделю назад он помог мне донести елку, мы больше не виделись.
— Исполняю твои мечты, — широко улыбнулся мужчина и протянул мне коробочку, перетянутую золотистой лентой. — Это подарок, но не весь.
— А где же весь?
— Вот, — воспользовавшись моим замешательством, он шагнул в прихожую и, распахнув пальто, показал такой же золотистый бантик, приколотый к лацкану пиджака. — Та-дам! Дарю тебе себя. Ты ведь загадывала мужчину на Новый год, верно? Дед Мороз услышал тебя.
— А как же твоя жена?
— Какая жена? — нахмурился парень. — А, список! Это для сестры.
Я смотрела на него, не в силах сдвинуться с места и сообразить, что следует сделать — выгнать или поцеловать? Последнего хотелось больше.
Вдруг из гостиной послышался грохот, и мимо нас на кухню шмыгнули Мурзик и Джинджер — в блестках и мишуре. В каждом пушистом хвосте торчало по десятку игл.
— Кажется, коты елку свалили…
— Ничего, — улыбнулся Гена и за талию притянул меня к себе. — Мы сейчас поставим все на место…
Понравилось? Поделитесь с друзьями!
