На десятую годовщину свадьбы муж Эммы Марк пригласил ее в самый шикарный ресторан города, чтобы унизить дешевым салатом. Он и не подозревал, что на следующий вечер она заставит его — и весь ресторан — расплачиваться за свою жестокость.
Мягкое сияние люстры заливало ресторан теплым золотистым светом. Здесь царила изысканная атмосфера: мягкие бархатные стулья и элегантная сервировка.
Это была десятая годовщина нашей свадьбы, и мой муж, Марк, обещал сделать ее незабываемой. Я представляла себе вечер наслаждения, с изысканными блюдами и игристым вином.
Когда нас усаживали за стол, я заметила знакомые улыбки, которыми обменивались официанты. Похоже, они были знакомы с Марком. Он заказал столик в «La Belle Époque», самом дорогом ресторане города. Это было место, предназначенное для знаменательных событий, и сегодняшний вечер должен был стать таковым.
Марк протянул мне меню с бесстрастной улыбкой. «Заказывай все, что хочешь, дорогая», — сказал он, хотя его глаза выдавали совсем другое. Я взглянула на меню, заполненное изысканными блюдами с непомерно высокими ценами, и у меня перехватило дыхание при виде описаний.
«Думаю, для начала я закажу биск из лобстера, а потом филе миньон», — сказала я, чувствуя, как во мне закипает волнение.
Марк натянуто улыбнулся. «Вообще-то, может, начнете с домашнего салата? Полегче. Ты ведь пытаешься похудеть, верно? Может быть, тогда ты наденешь то красное платье, которое я люблю, когда мы придем сюда в следующий раз».
Его слова прозвучали как пощечина. Я огляделась по сторонам, чувствуя жаркий прилив смущения. Неужели он решил пошутить? Но стальной блеск в его глазах подсказал мне, что он говорит серьезно.
«Марк, это же наша годовщина», — мягко возразила я. «Я думала…»
«Ты неправильно думала», — перебил он, махнув рукой официанту. «Моя жена будет есть домашний салат, а я возьму «Шатобриан» средней прожарки. И бутылку вашего лучшего красного».
Официант заколебался, сочувственно глядя на меня. «Очень хорошо, сэр».
Я проглотил свой гнев, и салат передо мной превратился в жалкий кусок зелени. Марк смаковал каждый кусочек своего роскошного блюда, показывая, каким нежным был стейк и каким богатым был соус. Вино текло свободно — по крайней мере, для него. Я потягивал воду, и каждый момент трапезы растягивался в вечность.
Контролирующие действия Марка во время ужина стали горькой пилюлей, которую пришлось проглотить. Он наслаждался своим стейком, комментируя каждый вкусный кусочек, а я ковырялась в своем салате.
Я старалась сохранять спокойствие, но гнев кипел в глубине души. Он заказал на десерт декадентское шоколадное суфле и, даже не взглянув на меня, сказал: «Она закончила».
Я чувствовала себя униженной. Вот так, на нашей годовщине, со мной обращались, как с чем-то второстепенным. Пока он смаковал свой десерт, я решила, что не оставлю это без внимания. Я сделаю все, чтобы он запомнил эту годовщину не с лучшей стороны. Я улыбнулась про себя, и в голове у меня созрел план.
На следующее утро я проснулась рано. Марк все еще храпел рядом со мной. Я тихонько встала с кровати, в голове роились идеи. После того как он ушел на работу, я принялась за дело сама. Я обратилась к друзьям и договорилась о нескольких услугах. Пришло время все перевернуть.
Я потратила день на подготовку. Сначала я связалась с «La Belle Époque» и поговорила с менеджером. Я объяснила свой план и забронировала тот же столик на следующий вечер.
Менеджер, с пониманием отнесясь к моей ситуации, согласился помочь. Затем я позвонила подруге, которая работала в бутике, и одолжила у нее потрясающее красное платье, о котором всегда упоминал Марк.
Я также связалась с другом-юристом, который помог мне открыть личный банковский счет. Она подтвердила детали нашего финансового положения и сведения об экстренном фонде, который Марк спрятал. Знание того, что у меня есть доступ к деньгам, придало мне уверенности в том, что я могу двигаться дальше.
Когда все было готово, я написала записку для Марка: «Встретимся в La Belle Époque в 7 вечера. Оденься прилично. — Эмма».
К тому времени, когда Марк вернулся домой, все было готово. В доме было тихо, а записка ждала его на кухонном столе. Он ухмыльнулся, когда нашел ее, вероятно, решив, что его ждет еще один вечер поблажек за мой счет. Но он не знал, что я запланировала.
Готовясь к вечеру, я чувствовала смесь нервов и волнения. Я знала, что это смело, но это было необходимо. Я хотела отвоевать свое достоинство и показать Марку, что со мной не будут обращаться как с половичком. Это будет годовщина, которую никто из нас не забудет, но по совершенно разным причинам.
Марк приехал в ресторан с самодовольным видом. Я уже сидела за столиком в красном платье, которое он так любил. Когда он сел, я одарила его милой, загадочной улыбкой.
«Что это значит, Эмма?» — спросил он с любопытством.
«Сейчас увидите», — ответила я, подавая знак официанту. «Я взял на себя смелость сделать заказ для нас».
Его глаза сузились, но он не стал спорить. Официант принес наше первое блюдо — биск из лобстера. Глаза Марка расширились, но он не проронил ни слова. Затем принесли филе миньона, идеально приготовленное. Налили лучшее вино в доме, и я наблюдала, как он все больше недоумевает.
«Эмма, я не понимаю, — осторожно сказал он. «Мы только вчера здесь были. Что за повод?»
«Наша годовщина», — сказала я, и мой голос зазвучал сладко. «Ночь, которую нужно запомнить, верно? Я не хочу вспоминать прошлую ночь. Я хочу запомнить эту, и я уверена, что ты тоже ее запомнишь».
Замешательство Марка переросло в подозрение. Он оглядел ресторан, пытаясь собрать все воедино. Я внимательно наблюдала за ним, смакуя его беспокойство. Подали основное блюдо, и я наслаждалась каждым кусочком. Марк, однако, почти не притронулся к еде, слишком занятый попытками понять, что происходит.
Я встала и звякнула бокалом, привлекая внимание всего ресторана. «Прошу прощения у всех. У меня есть особое объявление».
Марк выглядел в ужасе. «Эмма, что ты делаешь?»
«Я просто хотела поделиться со всеми вами», — сказала я, мой голос был ровным и сильным. «Вчера вечером мой муж привел меня сюда на нашу годовщину, но настоял, чтобы я заказала дешевый салат, а он побаловал себя. Сегодня вечером я хотела показать ему, что такое настоящая индульгенция».
По комнате пронесся ропот. Лицо Марка стало свекольно-красным. «Эмма, сядь», — шипел он.
Я проигнорировал его. «Но это еще не все. Марк, ты всегда гордился тем, что ты щедрый и все контролируешь. Сегодня я заплатила за наш ужин и отнесла деньги в резервный фонд, который ты скрывал от меня годами».
У него отпала челюсть. «Что? Как ты…»
«О, Марк, ты уже должен знать, что я умнее, чем ты думаешь. И это еще не все! Вот что вам всем, дамы и господа, будет приятно услышать: мой муж поделится с вами своим фондом и оплатит сегодня все ваши обеды!»
Краска исчезла с лица Марка. «Эмма, это не смешно».
«Нет, не смешно», — сказала я, выпрямившись во весь рост. «Но это справедливо».
Я повернулась, чтобы уйти, чувствуя, как с моих плеч сваливается груз прошедшего десятилетия. Когда я уходила, посетители застолья аплодировали, а Марк сидел, ошеломленный и униженный.
Эту годовщину он не забудет. И я тоже.
Мой муж оставляет кучи грязной посуды и отказывается ее мыть — однажды я преподала ему настоящий урок
Когда-то кухня Даниэль была переполнена посудой, но игривый сюжет превратил ее в место для партнерства. Узнайте, как ее творческий маневр привел к появлению чистых столов и возобновлению товарищества в ее браке.
Меня зовут Даниэль, и в свои 45 лет я повидала многое. Работая медсестрой, я трачу десять часов в день на то, чтобы облегчить жизнь всем остальным, но дома — совсем другая история.
Видите ли, мой муж Марк работает дома. Он зарабатывает гораздо больше, чем я, что позволяет ему называть себя «настоящим кормильцем». Это его оправдание для того, чтобы оставить все домашние дела на меня.
Каждый вечер наша кухня рассказывает историю о запустении. «Добро пожаловать на гору Дишмор», — бормочу я, входя в дверь, и вижу, как меня встречает нагромождение посуды. Как будто они соревнуются за рекорд по восхождению на гору.
Марк, сидящий на диване, бросает мне непринужденное: «Тяжелый день?», не сдвинувшись ни на дюйм.
«Да, и он только что стал еще труднее», — отвечаю я, глядя на хаос в раковине. Что-то внутри меня щелкает. Хватит.
Каждое утро я оставляю на холодильнике записку: «Пожалуйста, вымойте всю посуду, которую вы сегодня использовали. Спасибо!» Но ее можно и не заметить. К вечеру кухонная раковина превращается в зону бедствия. Чашки и тарелки неустойчиво возвышаются, свидетельствуя о кулинарных приключениях Марка в течение дня.
Однажды вечером, балансируя сковородой на шатающейся стопке мисок, я спросила Марка, не поможет ли он мне с посудой. «Разве ты не видишь, что я чем-то занят?» — сказал он, приклеившись глазами к экрану ноутбука. Очевидно, это что-то было очень важным. Настолько важным, что его нельзя было прервать на несколько минут, чтобы помочь разгрести завалы, в которые он весь день вносил свой вклад.
